О любви: Любимая девочка Пашки Соколова...

31.03.2005
О ЛЮБВИ: Любимая девочка Пашки Соколова
Автор -- ЛАРИСА РОТНЫХ

Спасибо Паше, Анатолию и Николаю.
Вы не узнаете об этом, но вы были моими музами.

Он стоял и мечтательно смотрел вверх. В небо. Туда, где опускался прекрасный серебристый самолет, в котором к нему летела Она, его мечта, любовь всей его жизни, любимая девочка Павла Ивановича Соколова. Он закрыл глаза и улыбнулся, вспоминая.

Как давно это было! Прошло почти 35 лет. Он вспомнил себя, неуклюжего, смешного, застенчивого мальчишку с лицом, похожим на кошачью мордочку, и всегда растрепанными волосами. Она же была загадочной и вечно юной феей, прекрасной незнакомкой, раскованной и непринужденной, когда он смотрел на нее со стороны, и холодной и неприступной, когда подходил к ней. Он не задумывался над тем, кем он будет в будущем, но она... Она всегда знала, что будет Писателем. Писателем с большой буквы. Когда он видел ее, то надевал самые лучшие вещи, пользовался наилучшим одеколоном и говорил всякую чушь, врал напропалую, пытался говорить умные красивые фразы, а она... А она только улыбалась. Он смотрел на ее улыбку, краснел и завирался все больше, пока наконец не замолкал смущенно.

Он "бегал" за ней полгода. Потом был долгий год переписки. И наконец свершилось чудо.

"Она моя!" — кричал он, прибегая домой.

"Самая лучшая, самая красивая девушка на земле – моя!" — кричал он, подбрасывая вверх свою младшую сестричку.

Он отметил в календаре этот день красным – день, когда она сказала ему: "Да".

Счастье длилось недолго. Через три месяца она перестала звонить. Когда он звонил ей, никто не брал трубку. А потом пришло письмо.

"Извини", — писала она, — "Я старше тебя на пять лет. Так что будь в курсе. И будь счастлив. У меня есть другой. Прощай".

Он ходил сам не свой. Не спал ночами, потерял аппетит. Его старший брат предложил поговорить с ней, "втолковать этой шлюхе, где раки зимуют". Но Пашка лишь качал головой. "Не надо", — сказал он тогда тихо. — "Она не шлюха. Она – моя любимая девочка".

И вот теперь, через 35 лет, он был известным профессором, доктором наук, великолепным нейрохирургом – лучшим, пожалуй, не только в Украине, но и во всем СНГ. Его приглашали на международные конференции. С ним советовались. Его просто обожали. Новое молодое светило науки, гений от медицины – это было чем-то новым в истории отечественной медицины.

Через 35 лет, отпраздновав свой юбилей, свое пятидесятилетие, он вспомнил ее. Он никогда ее не забывал, но в этот день... В день, который он столько лет назад отметил в календаре красным цветом, ему захотелось увидеть ее. Захотелось больше всего в жизни.

Он отправил ей письмо. Павел не был уверен, живет ли она по тому же адресу, но что-то подсказывало ему, что это решение окажется правильным. Он не знал, чем оно было продиктовано. Вновь вспыхнувшей любовью? Ностальгией? А может быть смертельной жаждой увидеть ее – похудевшую, постаревшую, осунувшуюся и подурневшую, – в то время как он...

Его меньше всего заботила собственная внешность, но время почему-то сжалилось над ним. В свои 50 лет он выглядел на 35. Молодое лицо без единой морщинки, пронзительно-синие глаза и ни единого седого волоска в роскошной черной шевелюре. На улице на него все еще оглядывались, а очень многие хорошенькие женщины хотели познакомиться с ним. Он же был верен своей толстой некрасивой жене и двум детям.

Он погасил сигарету, отбросил окурок в сторону и, сжимая в руке огромный букет роз, быстро пошел вперед – встречать ее.

Что ж, раньше он жил в забитом селе, она, конечно, – в Севастополе, бывшем тогда для него пределом мечтаний. Теперь он перебрался в Киев, она же, как он понял, оставалась на том же месте, в том же городе.

Когда почти все люди разошлись, он заметил одиноко стоящую женщину. Ошибки быть не могло.

"Она", — подумал Павел. И подошел к ней.

Она выглядела лет на пятьдесят пять. Тусклые зеленые глаза, неумело мелированные волосы, провинциальная одежда, две объемные некрасивые сумки в руках...

"Так вот она какая сейчас, моя Лилька!" — подумалось ему. Он в глубине души горько усмехнулся, но вслух сказал лишь:

— Привет!

— Вы – Павел Иванович Соколов? — неуверенно произнесла женщина.

— Да, а ты, как я понимаю...

Она перебила его, задумчиво протянув:

— Так вот Вы какой теперь...

— К чему "Вы", давай на "ты", Лилька! Знаешь, все-таки ты изменилась. Я помню, как ты говорила, что время над тобой не властно... — снова усмехнулся он, хоть и понимал, насколько это нетактично и жестоко.

Ему было почему-то очень легко общаться с этой некрасивой женщиной, в сущности, незнакомой ему. И почему-то он испытывал странную сладость и какое-то садистское удовольствие, когда оскорблял ее, унижал. "Это что-то новенькое!" — подумал Павел, анализируя собственные чувства.

Женщина побледнела, попыталась возразить:

— Постойте, я не...

— Не надо оправданий. Я тебя простил. Пойдем гулять по городу, — сказал он, сделав широкий жест. На его лице сияла радушная улыбка. Павел и не подумал помочь ей нести сумки. А даже если и появилась такая мысль, он тут же прогнал ее. Нечего пачкаться о такие неприглядные сумки. Раз она их притащила, значит, должна быть готова к тому, что нести их придется самой. За свои поступки приходится отвечать самому – это он еще в юности усвоил.

Она что-то тихо пробормотала, но, увидев, что он не слушает, махнула рукой и пошла за ним.

По дороге она еще пару раз пыталась что-то ему доказать, но он не давал ей выговорить ни слова. И только тогда, когда он сел в такси и приказал ехать в лучший ресторан, женщина оставила свои попытки. "Смирилась, охваченная провинциальной жадностью!" — подумал он.

В ресторане он сорил деньгами направо и налево. Не то, чтобы он был транжирой, – нет! Просто сейчас ему хотелось показать, чего он достиг, кем он стал, что он значит сегодня, – пускай таким примитивным способом!

Она же, по его мнению, плюнула на все и лишь покорно улыбалась, наминая за обе щеки.

"Где же прежняя Лиля?" — думал он. — "Хотя все знают, что женщины очень боятся времени. Время их не щадит. С мужчинами же все бывает совершенно наоборот. Им все равно – почти всем, – как они будут выглядеть через 10, 20, 30 лет – да и доживут ли вообще до этого времени. И за это время им благодарно и делает вот такие уступки и подарки, как, например, мне".

После ресторана она застенчиво попросила его:

— Знаешь, — он таки уговорил ее произносить "ты", — где здесь находится самая недорогая, но приличная гостиница? У меня не очень много денег, — смущенно улыбнувшись, добавила она. — Ведь надо же мне где-то переночевать. Самолет улетает завтра, а я еще хотела походить по магазинам, привезти сувенирчиков своим...

Где-то в глубине его рассудка промелькнула-проскользнула быстрая мыслишка: "Что же это ты, дорогуша, прилетела на самолете, потратив на билет кучу денег, а на текущие расходы пожлобилась? Неужто понадеялась на щедрость мою безмерную?". Но щедрость эту он любил не проявлять в пустых разговорах и сказочных обещаниях, а доказывать поступками:

— Никаких гостиниц, никаких магазинов, — замахал он руками. — Поехали во Дворец "Украина". Там скоро концерт Мадонны. Знаешь такую?.. Певица американская...

— Что я, по-твоему, из села, не знаю Мадонну?! — оскорбилась она – совсем по-детски, вызвав в его душе очередной взрыв возбуждения – радостного и злого одновременно.

В "Украине" он демонстративно показал ей билеты. Да, полторы тысячи за штуку – это, конечно, было слишком! Лиля только хлопала глазами. Он же, широко улыбаясь, пропустил ее и сел рядом – как раз в центре второго ряда партера.

Во время концерта она смотрела и слушала, затаив дыхание, а потом наклонилась к его уху и прошептала:

— Знаешь, мне всегда нравилась Мадонна. Спасибо, — и легонько прикоснулась к его щеке губами.

От этого ее жеста в нем проснулось желание. Нет, если не смотреть на нее, а представлять, какой она была тогда – красивой-красивой...

Он опять погрузился в омут воспоминаний. И уже не обращал внимания на концерт.

Поздно вечером, почти ночью, он повез ее в собственную квартиру.

— А как же?.. Ты, по-моему, женат? — тихо упомянула она.

— Ничего, — ответил он. — Это квартира, где я работаю. Мои о ней знают, но предпочитают даже не показываться здесь. Сама понимаешь, работа – прежде всего, — он опять покровительственно улыбнулся, в глубине души думая: "Боже, какого идиота я из себя корчу!"J

Но в своей квартире он, как ни в чем не бывало, показывал ей горы монографий, рукописи, лежащие, где попало, и, конечно же, несколько своих книг, а особенно много внимания уделял правительственным наградам. Он все держал здесь. Это дом воистину был его крепостью, куда членам его семьи не было доступа.

Когда они допили вино, он подошел к ней и тихо обнял за плечи. Она попыталась отстраниться, но он прошептал ей на ухо: "Наверное, это судьба. А ты как считаешь?.." — и привлек к себе.

Позднее, ночью, он курил и смотрел на нее нежным взглядом. То, что произошло между ними здесь, в темноте, заставило его по-другому взглянуть на ситуацию. Он вспомнил ее такой, какой она была. Конечно, тогда она занималась сексом намного лучше, чем сейчас, но что это меняло? Годы идут. Время превращает миленьких фей в старых ведьм, так что можно было еще сказать, что она неплохо сохранилась, как для своего возраста. Женщина выглядела удивительно трогательной и беззащитной на шелковых простынях.

Где же сейчас девчонка, которой она была когда-то? Смелый разлет бровей, асимметричная челка, необыкновенная сияющая улыбка... Куда это все делось?

Он, когда приходило время, думал о ней и с кем-то отождествлял ее. Может быть, с Мадонной, а может быть...

Была одна писательница, которая тоже очень напоминала ему бывшую любовь...

Но сейчас он видел, что она не имела ничего общего с теми женщинами. Конечно, она не была такой красивой, но она все-таки была...

У него появилась сумасшедшая идея. Может быть, предложить ей сделать операцию у знакомого пластического хирурга? Выйдет это не очень дорого и, в крайнем случае, он даже оплатит.

Должен же он хоть чем-то отплатить ей за то, чего он достиг, кем стал – и все благодаря ей! Пусть она отвергла его в свое время, но именно вопреки своим разбитым мечтам, вопреки тому, что сначала он поставил большой жирный крест на ужасной жизни – жизни без нее, – он делал каждый свой шаг с тем намерением, чтобы когда-нибудь бросить весь мир к ее ногам!

И если он хотел подарить ей весь мир тогда, разве трудно ему сейчас проспонсировать это маленькое чудо – подарить ей красивое лицо, глядя на которое в зеркало, она не будет плакать от омерзения, а если и появятся на ее глазах слезы, то лишь от умиления, радости, любви к себе, новой, усовершенствованной, и неизмеримой благодарности ему за этот поистине королевский подарок!..

Она присоединится к безликой толпе его фанатов, но станет больше чем размытым пятном без лица на общей фотографии людей, поклоняющихся ему. Предвыборная кампания подходит к концу, и он уверен, что станет депутатом. Более того, Павел уже видел себя через несколько лет в министерском кресле. Президентом ему никак не хотелось быть, но министром... Почему бы и нет? И она сможет стать одной из его любимых живых игрушек – больше чем женщиной, больше чем куклой, больше чем подругой. Она станет его символом. В конце концов, что интересного в его жене, молодой и привлекательной, кукольно-идеальной от природы, не нуждающейся в помощи мужа, уютно-медовой и карамельно-шоколадной? А эту Лилю – новую Лилю – создаст он сам, пусть и не своими руками, но за свои деньги. Она станет живым и очень приятным талисманом. Так прекрасно быть Богом! И вид женщины, преклоняющейся перед ним, как перед Богом, любящей его больше своей жизни и согласной ради него на все, женщины, ранее отвергшей его, но сейчас одумавшейся и до конца своей жизни искупающей свой грех, – что может быть прекрасней?!

Должно быть, он начал говорить вслух, потому что она как-то странно посмотрела на него.

— Я что-то говорил? – негромко поинтересовался он.

— Больше, чем просто "что-то". Я услышала обрывки обычного хвастливого мужского бормотания, но нашла в нем кое-то интересное, и теперь хочу услышать все остальное.

Его уязвила небрежно брошенная фраза о хвастовстве, и он, сбросив покрывало, начал страстно и безудержно – даже чересчур страстно и неуместно безудержно – доказывать ей все преимущества его королевских планов на нее. Он увидел и показал ей все – и мешки под глазами, и дряблую кожу, и целлюлит, видимый только ему, и тусклые волосы, и не накрашенные неаккуратно обкромсанные ногти, и отсутствие депиляции, и даже такие мелочи, о существовании которых она и не подозревала.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...