|
|
23.11.2004
ПРОЗА ЖИЗНИ: Директорский сынуля, окончание
Автор -- НИНА ДЬЯЧЕНКО
Окончание, продолжение и начало читайте здесь >>>
- Ты любишь суши? – обратился к ней Максим в конце рабочего дня.
- Никогда не пробовала, но моя подруга говорит, что это – редкая гадость.
Максим слегка усмехнулся:
- Сложно судить о вещах по словам других. Если ты не занята, то я тебя сегодня приглашаю в японский ресторанчик. Это тебя ни к чему не обязывает, - он пристально взглянул ей в глаза. – И ты не обязана со мной ужинать, если не хочешь. Если ты откажешься, я тебя не уволю.
- Спасибо, - фыркнула девушка. – Что ж, я давно мечтала попробовать суши!
… - Смотри, берешь учебные палочки и снимаешь с них резинку… А потом кладешь на суши хрен, берешь их палочками, обмакиваешь в соевый соус и кушаешь. Только быстро, чтобы они по дороге ко рту не развалились, - поучал ее Макс.
Клара, хихикая, с готовностью выполняла его команды. Отправив кусок суши в рот, девушка медленно разжевала…
- Ну, как? – с нетерпением поинтересовался он. – Только честно! Если не понравилось, так и скажи… Я сам съем твою порцию, - пошутил он.
- М-м-м, вкусно! Классно! Я и не думала, что сырая рыба может быть такой вкусной!
- А теперь возьми палочками кусочек имбиря и зажуй. Считается, что имбирем нужно очистить рот, чтобы вновь ощутить вкус суши.
Девушка охотно и быстро расправилась со своей порцией.
- Вкусно! Только имбирь мне не очень понравился – на вкус напоминает шампунь.
Максим заулыбался.
– Да, у него действительно специфический вкус, - согласился он. – Если не нравиться – не ешь.
Вечер они провели восхитительно. К тому же, между делом, Клара много узнала про их компанию. Она и так догадывалась, что они занимаются рекламой, а теперь убедилась в этом на все сто процентов.
Он проводил ее до дороги и вызвал такси, которое тот час же оплатил…
Она уезжала, глядя вслед впервые встреченному ею мужчине-загадке. Остальные же были – как на ладони. Угрюмо-пошлые, с глазами, как двумя монетками. Взвешивающие каждое слово, каждый жест, чтобы побыстрее затащить в постель, а потом уехать по своим делам. К своим компьютерам, друзьям, любовницам, женам, детям. Она глядела ему вслед, и не понимала – во что он играет. Что за "тараканы" притаились в его голове.
Внезапно она вдруг стала пятнадцатилетней девчонкой, которая мечтала об Идеале. Видела про него сны, придумывала истории их встреч. Бесконечные сценарии. ОН на белом "мерседесе", чуть не переезжает ее на обыденной дороге. А потом выходит из машины и тает от ее красоты…
Или: ОН на яхте, а она… что она-то делает посреди океана? Тонет, плывет? Да какая разница милой мечтательнице?
Главное, что она (тонет, плывет?) а он – ей на встречу. На яхте. С золотящимися от солнца волосами и сильной, подтянутой фигурой.
Фантазии были разные. И только сейчас, отъезжая от японско-корейского ресторанчика она вдруг осознала – словно на нее ведро ледяной воды выплеснули – что Максим совпадает с образом взлелеянного годами идеала на 89%.
… День. Серый, как и все остальные. Снег. Зима. Ледяной холод пытается вползти и в эти идеальные, непроницаемые евроокна. Залезть под новенький, красивенький, тепленький костюмчик тщательно, любовно накрашенной девушки с гривой каштановый волос, завитой плойкой.
Оленьи глаза подчеркнуты золотыми тенями. Красива – любое зеркало скажет. Точнее, почти красива. А это уже недостаток. Ибо парни любят только красивых. Идеальных. Или… активных. Тех, кто сами ручку на коленку положат, телефончик возьмут, с придыханием жарко прошепчут явную ложь: "Ты самый, самый!"
- Доброе утро! – Жанна заходит в комнату, осторожно оглядывается. – Где Макс?
- В командировке. - Отрезала с невольной злостью и обидой.
- Тебя не взял?
- Меня не взял. А он что, обязан меня повсюду таскать? Я что, собачка?! Его собачка?!!
Слезы невольно ползут из глаз – косметику не размажут, она - идеальная. Слишком дорогая. Ее от лица отскрести – как кожу снять.
- Я понимаю, - Жанна уселась на стул, отодвинув его от стола. Вперила в нее понимающий взгляд. Ласковый, как у дедушки Ленина на портретах. – Скоро истекают три месяца… Тебя уволят.
- Тебе-то какое дело? Позлорадствовать пришла? Или посочувствовать? Или снова его мамочка прислала? Можешь передать – ничего не было. Ни-че-го! Совсем. Я могу с чистой совестью получать премию за добродетель… как Пенелопа.
… " Ты фантастику любишь?"
"Люблю. Очень. А ты?"
"И я. Тоже. А ты какую читала? Кинга читала? Фрая? Да? Какие же мы с тобой одинаковые…"
- Денег тебе еще не заплатили за этот месяц?
- Нет.
- И не заплатят. Так что вали отсюда… подружка. Ты проштрафилась, как и остальные. Анне ты больше не нужна – начальница тобой недовольна. Так что денег не будет.
Клара безмолвно встает, вытирая слезы с глаз, берет сумочку и спокойно направляется к выходу.
- Ты куда? А заявление об уходе?
- В моем столе, - она кивает на стол будничным жестом. Словно ей все равно. Клара изо всех сил пытается сдерживать боль, которая разрывает ее на части. Нет, даже не вполне ожидаемое и прогнозируемое увольнение, а то, что он – уехал. Позорно сбежал, чтобы не присутствовать при этой грязной сцене. Струсил, сбежал. А она считала его… пускай не героем, но…
Рыцарем.
Нет.
Порядочным мужчиной?
Тоже нет. Она просто считала его не таким, как все. Необыкновенным. И уж точно не трусом.
Клара уходит, не видя торжествующей улыбки Жанны. Так улыбается львица, когда сжирает соперницу.
… Максим, приехав из командировки во Львов, куда его спешно запроторила мамочка – он привык с ней не спорить, зная, что это бесполезно – открыл дверь своего кабинета с радостной улыбкой. Улыбка увяла в зародыше, едва он узрел Жанну за его столом. Она была одета, точнее, раздета так, что было странно, как она не умерла от холода.
- Привет… А где Клара?
- Клара? – Жанна целую минуту делает вид, что не помнит подобного имени. – Ах, Клара… А она уволилась.
Милые глазки хлопают длинными ресничками, на которых налипли тонны туши, превращая ресницы в тараканьи лапки.
- Давно? - Он даже не подозревал, что его голос может звучать настолько сухо.
- Три дня назад. Наверное, новую работу нашла. Или замуж вышла.
Игривый голосок разбивает его сердце на куски и топчет их, втаптывая в грязь.
"Максим, вы простудились! Немедленно домой! Нет, сперва я напою вас чаем с медом, а потом мы вместе поедем к вам домой, и я буду вас лечить! Я вам сделаю массаж со звездочкой и поставлю горчичники…".
Воспоминания, все еще свежие и горячие… как тот чай, которым она его поила, и пекущие, как горчичники, которые она ему все же поставила. Раздев до пояса и укутав в колючее одеяло, как маленького.
… Звонок в дверь. Клара, шлепая ногами в тапочках, подошла к двери и сразу же открыла… Какая теперь разница… Все равно жить не хочется. Когда умирают иллюзии, хочется умереть самой.
"А Жанка – стерва, претворялась подругой!"
- Ты? - Она отшатнулась от двери. – Зачем? Вы ведь меня выгнали, уволили… За то, что я не смогла тебя соблазнить. Горькая улыбка. – А я этого больше всего и боялась… что ты полезешь мне под юбку, да еще каким-то извращенным способом. А ты… ты импотент? Гей? Скажи же мне правду, хоть теперь.
- Я тебе… деньги принес, - всунул в руки, как пучок осенних листьев. От изумления и смущения, не соображая, что делает. Видя перед собой только громадные, искрящиеся болью оленьи глаза и несколько веснушек на переносице. – Говорят, ты замуж выходишь.
- Кто говорит?
- Жанна.
- Ах, Жанна! - Она в ярости швырнула деньги ему в лицо. – Что, хочешь меня купить? Пожалуйста, я давно готова. Только не из-за денег – из-за любви. Я ведь тебя люблю… как дура! Пыталась с кем-то знакомиться – не получалось, все перед глазами твоя рожа стоит. Я пытаюсь поцеловать другого, а рожа твоя!
Он молча стиснул ее в объятиях. Его куртка пахла снегом.
Поцелуи – и жаркая любовь на диване, прямо на колючем одеяле. Некогда было срывать его с постельного белья. Да и какая разница, когда любишь! Хоть стог колючего сена, хоть гвозди под попу!
- А почему ты… не приставал? – мягко улыбаясь, спрашивает она, поглаживая его по щеке.
- Разве можно покупать живого человека? Глупо это все и гадко. У мамочки крыша поехала. Родители, особенно богатые, часто хотят осчастливить своих детей насильно. И начинают творить глупости. А я тебя любил… давно. Только признаться боялся – вдруг ты подумаешь, что я покупаю тебя. Ты бы меня возненавидела. Ты – такая! – с гордостью добавляет он. – Ты – не такая, как все! Я ведь тоже люблю тебя, глупышка…
| |
|
|
|
|
